И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами.
Уже близко Царство Божие
И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе.Евангелие от Марка, 8:34 – 9:1
Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами (Мк. 8:38).
Этими словами отмечено явление, которое на первый взгляд может показаться странным и невозможным. Неужели можно стыдиться Иисуса Христа? Неужели можно стыдиться Его словес, Его учения? И если такое явление возможно было во дни земной жизни Спасителя, во днях Его плоти, когда Он приходил и жил между людьми в смирении и неизвестности, то допустимо ли оно теперь, после двух тысячелетий истории христианства – Его славы, Его силы, Его благотворного и чудесного влияния на мир и человечество?
История знает поразительные примеры ложного стыда среди людей, а наблюдение над человеческой душой подтверждает, что начало греха, живущее в человеке, прививая ему злое, сплошь и рядом искажает и добрые начинания и свойства в человеке, и, направляя их в дурную сторону, делает их сугубо-злыми. Так, сознание человеком своего достоинства в мире, необходимое и ценное и в христианине, – обращается в гордость и самолюбие. Так и стыд, это драгоценнейшее свойство человека, отличающее его резко от других земных творений, ограждающее чистоту его души, эта естественная и врождённая защита от всего низменного и греховного, обращается нередко в ложный стыд, который становится иногда источником тягчайших преступлений, а иногда и источником духовной смерти. В этом смысле и слово Божие поучает: «есть стыд во спасение, и есть стыд – в погибель» (Сир. 4:25).
Нужны ли примеры? Один из них ярко начертан в Евангелии в живом образе: Ирод даёт клятву плясавице исполнить всякое её желание, и отдаёт ей голову Иоанна Крестителя, осуждая на смерть праведника, вопреки голосу совести и сердечной жалости. Было бы, однако, неудивительно, если бы такие явления наблюдались среди людей, отдавших себя в плен греху и страстям, – среди людей, у которых всё доброе или подавлено, или искажено. Но вот, мы видим, среди душ святых и даже особо избранных действует тот же ложный стыд: так соблазнительно и сильно́ это искушение. В каком-то непонятном самозабвении, несмотря на прямое предсказание Спасителя, после горячих заявлений о верности Господу, апостол Пётр троекратно отрекается от Него, устыдившись признать себя Его учеником то перед служанкой, то перед праздными расспросами воинов: начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека…
Исшед вон, он плакался горько; горькими слезами покаянной скорби он загладил отречение, бывшее мимолётным порывом человеческой слабости. И всё-таки впоследствии, и после нового его призвания Воскресшим Господом, пред ним опять явилось то же искушение ложного стыда, но в более тонких, в более скрытых, а потому и в более опасных его проявлениях. Предстояло в Антиохии, среди христиан, впервые назвавшихся этим именем и образовавших Церковь из язычников, засвидетельствовать о том, что христианство бесповоротно порвало с еврейством и с его племенными особенностями, что Ветхий Завет, с его обрядовой и национально-еврейской стороны, кончен и уже не нужен, как свеча среди яркого дня, – что для того, чтобы быть христианином, не нужно сначала и непременно сделаться евреем. Против такого духовного и всемирного значения христианства восставали евреи, даже принявшие христианство и восставали с такой силой, с таким нездоровым рвением, с такими угрозами разрыва и преследований, что апостол Пётр стал молчать и скрываться и, поначалу как бы уступал еврействующим себялюбивым вожделениям (Гал. 2:11-15). Конечно, и это было кратковременным проявлением слабости, и впоследствии апостол искупил и загладил его твёрдостью учения и исповедания всемирного значения христианства и верностью Христу даже до уз и смерти.
Хочется применить сказанное к переживаемому времени. Христианство имеет всемирное и вечное значение. Насаждать и укреплять его религиозные и нравственные начала в жизни, служить им, открыто называя их, не подменивая названия христианства, как религии, другими силами чисто человеческими, – это задача всякого верующего, всякого, подобно первым антиохийским последователям Христа, нарёкшего себя христианином.
В жизни личной, семейной, общественной и государственной религиозно-нравственные основы христианства должны занимать первое место, и ими должны определяться наше поведение, направление мысли и жизни, – вся деятельность. Конечно, это требование особенно важно и применимо к тем лицам, учреждениям и силам, которые, так или иначе, являются руководителями жизни. Государство должно служить нравственным целям; власть, законодательство, общественный строй, назревающие реформы этого строя, – всё это должно иметь и исходным началом, и завершительной задачей заветы христианства, как религии, как богооткровенной истины, а не человеческой системы морали. Может ли, в таком случае, жизнь государственная не касаться Церкви, и может ли Церковь не касаться государства? Напротив, они, действуя согласно, должны и могут служить одной задаче духовного воспитания людей, действуя каждый в своей области: Церковь – в области духа, в сокровенной внутренней жизни человека; государство – в области внешней жизни, помогая Церкви, силой материальной и силой власти, закона, суда, образования, печати и внешнего распорядка, насаждать и укреплять религиозно-нравственные начала. Потому-то и говорит апостол о власти, что она назначена в поощрение добрым и в наказание зло творящему, что она – Божий слуга (Рим. 13:1-6; ср. 1Пет. 2:15), – слуга воли и правды вечной и Божьей, а не слуга человеческой, колеблющейся воли и человеческой условной правды. Если всего этого нет, ясно, что общество и государство перестали быть христианскими.
Что же мы видим? Растущее озлобление, усиление преступности, падение нравственных начал жизни, разбои, грабежи, лень, пьянство, – всё это, по-видимому, взывает к усилению религиозно-церковного воздействия на народ. Отсюда ясно, что в предполагаемых реформах общественного и государственного переустройства должны быть положены, открыто и решительно, начала религиозно-нравственные.
Это ясно и, по-видимому, не требует никаких доказательств. Но современным людям, и опять, как древле, под влиянием того же еврействующего направления мысли, ныне только принявшего иные формы, но не менее враждебного ко всему христианскому, скрывающего имя еврейства, но остающегося таковым по существу, – под влиянием того же еврейства, которое некогда, в первенствующей Церкви, выступило врагом всемирного и всеобъемлющего значения христианства, современным руководителям жизни часто «стыдно» открыто назваться христианами.
И вот, идёт бесконечная путаница понятий, подмена христианских начал жизни другими, заимствованными от христианства, но искажёнными и известными под громкими модными названиями, бесконечная разноголосица мнений и воззрений, бесконечные попытки устроить и упорядочить жизнь на спорных и неясных началах человеческих, ни для кого не обязательных и вечно меняющихся.
Что такое «культура» и «культурные задачи», к которым теперь так часто взывают? Что такое «право» и «правовой строй», на который теперь так много надеются? Что такое «пример цивилизованных народов», что такое «цивилизация», «прогресс» и просвещение, о которых говорят любая газетка и любой листок? Что такое равенство и свобода, эти кумиры современности, если они рассматриваются вне христианства? На чём обосновать и братство всех людей, если не верить в Бога, их Небесного Отца? Есть ли во всех этих перечисленных и названных нами понятиях какое-либо определённое и неизменное содержание? А ведь к ним обращаются как к новому евангелию, ими проверяют всё и вся, на них хотят строить всё здание жизни, весь круг человеческих отношений. Есть ли в них, в этих понятиях, какая-либо внутренняя обязующая сила?
Всё это не более и не менее, как жалкие попытки затенить название, затенить и исказить и силу христианства другими пышными названиями, понятиями, модными и принятыми. «Не принято» говорить текстами Священного Писания; «не принято» и «стыдно» обращаться к источнику вечной мудрости; стыдно ссылаться на Евангелие, – это знак «лампадного мировоззрения»; стыдно искать руководства у Церкви, – это знак отсталости и клерикализма.
Что же удивительного, если под влиянием того же нового кумира и идола, желающего и требующего от своих поклонников усилий разложить христианство, устранить значение Церкви, ослабить государство, уничтожить патриотизм, ввести материалистические основы жизни под видом прогресса. – «Представители народа», страха ради иудейского и из ложного стыда, стыдятся явиться патриотами, стыдятся быть помощниками и соработниками власти, стыдятся стать на сторону порядка, честью и обязанностью почитают стоять непременно за оппозицию – сопротивление правительству, стыдятся высказаться против убийств и замыслов на цареубийство? Неужели можно думать, что всё это – люди совершенно бессовестные, люди злые и безвозвратно безнравственные? Неужели можно предположить, что все они, в самом деле, искренно оправдывают всё то зло, которому служат?
Думать так, – значит, слишком низко думать о людях. Здесь очень часто – гибельный ложный стыд, здесь малодушие и слабоволие пред натиском и силой зла, здесь боязнь осуждения со стороны модных идолов и кумиров, здесь страх пред теми силами, которые нагло взяли в свои руки руководительство жизни и насилием, запугиванием желают подавить и обессилить всякое сопротивление злу.
Для нас всё это – показатель того гибельного пути, куда приводит ложный стыд. Для нас это – грозное предостережение. Для нас это – объяснение того, по-видимому, невозможного явления, о котором сегодня говорит нам евангельское чтение: «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами».
Не таким людям, не рабам моды, не пленникам ложного стыда устроить жизнь, не таким людям, хромающим на оба колена, ею руководить! Нужны люди и деятели убеждённые, искренние, верующие в Бога и Христа, верующие в добро и помощь Божию, открытые и небоязненные сыны святой Церкви. Нужны люди, которые будут называть Бога, Христа, религию и Церковь их собственными именами, не стыдясь ложным и постыдным стыдом, не подменивая этих вечных и святых основ всякой жизни модными человеческими измышлениями.
Только такими людьми строится жизнь, а не разрушается; только такие люди откроют нам выход к светлому существованию и к счастью России из нынешнего тяжёлого безвременья. Что бы ни делали злые силы, какими бы преступлениями ни позорили народ, какими бы тучами и ложью ни омрачали они сознание и настроение сынов родины, – победа и торжество суждены не им, а людям веры, чуждым ложного стыда, неколебимо, бесстрашно и прямо идущим правым путём религиозно-нравственного устроения жизни. К ним, в конце концов, перейдут слабые и смущённые, пока ещё колеблющиеся, но в существе любящие Бога и христианскую веру, к ним, и с ними – и Божье благоволение, и Божественная всесильная помощь.
Сильные и твёрдые! Вам похвала и честь и отрадная вера, что Сын Человеческий не постыдится вас, когда придёт в славе Своей.
Тайные ученики Христовы, Никодимы современные, колеблющиеся и ложным стыдом стыдящиеся! Вам слово вещее: укрепитесь, колена расслабленные, поднимитесь, сердца унылые! Сила врагов – мнимая, она вся утверждается и покоится на вашей нерешительности и боязливости. Встаньте во весь рост христианских убеждений, – и сила врагов сразу рухнет.
Дерзайте убо, дерзайте, людие Божии, ибо Той победит враги, яко всесилен! Аминь.
Священномученик Иоанн Восторгов (1867–1918)
